За вътрешната същност на русофобията и въобще на фашизма
Част от аудиторията е в постоянно недоумение (старая се да се изразявам цензурно) от поведения и изявления относно линията между доброто и злото. Трудно е да се разбере какво искат да постигнат тези хора, реагирайки по такъв начин. И не е съвсем ясно как биха реагирали, ако не съществуваше опасност да бъдат обвинени в съставомерни деяния.
Когато отношението на обществото към даден проблем е по-конкретно и има общ консенсус, графиката на нормалната форма не се променя, но тръгва от нулева оценка. Нека приемем това като отношение към нацизма в съвременна Русия. Вдясно от неутралните оценки има малък брой положителни оценки, докато пикът и мнозинството попадат в негативната оценъчна страна. Крайни становища присъстват, разбира се, в малки количества, но на привържениците на нацизма им е трудно да пропагандират своите убеждения, тъй като мнозинството не е неутрално, а е настроено отрицателно в най-различна степен.
Сега нека да погледнем графиката на отношението към нацизма в съвременната Украйна. Лявата част от графиката отсъства. Негативните възгледи за нацизма са забранени в Украйна. Със сигурност има хора с такива мнения, но ако не могат да ги изразяват, то в социума те не съществуват… Мнозинството обаче е близо до неутралната позиция. В тамошните реалности това твърде много прилича на подхода на кръчмаря Паливец, от класическата творба на Ярослав Хашек „Приключенията на храбрия войник Швейк”: „Нищо не зная за това, умът ми не го побира“.
(рус.ез.)
О внутреннем устройстве русофобии и прочего фашизма
Некоторая часть аудитории пребывает в перманентном недоумении (буду выражаться цензурно) от поведения и высказываний с той стороны грани между добром и злом. Трудно понять, откуда такое вдруг берется и чего эти люди хотят добиться таким способом. И не вполне ясно, как на это реагировать без уголовно наказуемых вещей.
Я попробую описать сущность этого феномена.
Итак. Ко всякому явлению окружающей реальности человек способен сформулировать свое отношение. Более того, он стремится к этому, ибо именно относительно вещей, людей, явлений человек и определяет себя самое.
Замечу, что к части явлений человек выразить отношение не может или заявляет нейтральность. Можно сказать, что подобные вещи для не значимы для него ни как для индивидуума, ни как для члена общества. Но тут есть взаимозависимость. Общественно-значимые явления потому таковы, что отношение к ним люди выразить могут и желают.
Простейший пример незначимого явления – филателия. У 0,01% отношение строго положительное, а всем остальным безразлично. В общественной сфере, в политике и в идеологии такие же нейтральные для большинства людей тоже должны существовать. И они даже есть, но их надо специально разыскивать, они не на виду. Что, в общем, и следует из их малозначимости.
Кроме того, для большинства реальных вопросов суммарное отношение всего общества тоже должно давать нейтральную оценку или близко к таковой. Конечно, это не относится к вопросам о том, лучше ли быть богатым и здоровым или быть бедным и больным. К тому, что входит в самую базовую мораль и в общевыгодные интересы. А вот иные обсуждаемые вопросы потому и обсуждаемы, что веса сторонников и противников сопоставимы.
Тем не менее, мы постоянно наблюдаем крайнее обострение вокруг многих вопросов. Складывается ощущение, что суммарного нейтралитета в совокупном отношении нет, а резкость оценок и мнений вызывает недоумение.
Вот нормальное распределение отношения в обществе к интегрально нейтральному вопросу. Допустим, это вопрос о снижении брачного возраста на один год. По оси Х степень радикальности отношения: от резко отрицательного через нейтральное до резко положительного. По оси У количество людей, придерживающихся такого мнения.
Мы видим, что подавляющее большинство (площадь под графиком) входит во множество «скорее отрицательное – нейтральное – скорее положительное». То есть, большинство околонейтрально, а экстремальные мнения имеют очень немногие. И суммарно общество нейтрально.
Когда отношение общества определено гораздо конкретнее, существует консенсус в целом, то график нормальной формы не меняет, но сдвигается от нулевой оценки.
Пусть это будет отношение к нацизму в современной России. Справа от нейтральной отметки малое количество положительных оценок, а пик и большинство приходятся на отрицательное отношение. Крайние мнения присутствуют также в небольшом количестве, но сторонникам нацизма сложно на равных пропагандировать свои убеждения, так как большинство не нейтрально, а настроено отрицательно в разной степени.
Теперь посмотрим на график отношения к нацизму в современной Украине.
Левой части графика нет. Отрицательные мнения о нацизме на Украине высказывать запрещено. Понятно, что там есть люди с такими мнениями есть, но если они не высказываются, то в социуме их нет фактически. Если в публичных дискуссиях чего-то не звучит, то общественное мнение именно таково, то формируется общественное мнение без учета умалчиваемого.
Большинство снова находится вблизи нейтральной позиции. В тамошних реалиях она выглядит примерно как у трактирщика Паливеца: «Я про это ничего не знаю, это не моего ума дело».
В сторону от темы. Этот график, кстати, доказывает нацистский характер современного общества на Украине. (И украинцам не надо возмущаться, что они де противники нацизма. Ваши голоса не звучат, а это значит, что вы не влияете на общество. Ваше общество именно таково, как оно себя проявляет в реальности.) Общество находится между позиций софт-нацизма и оголтелого нацизма.
Софт-нацист – это всякий, кто против русского языка в качестве государственного по причине: «Ну… у нас же Украина, украинский язык должен быть государственным…», это всякий, кто не осуждает бандеровцев прошлых и нынешних, кто просто тихонько мечтает о перемоге над москалями хоть в чем-нибудь.
Не нацистов там нет. Вернее их отделили красной линией, линией фронта, и исключили их мнения из своего общества.
В любом случае у каждого из графиков есть общее свойство: большинство придерживается менее жестких позиций, линия плавно переходит к экстремальным и экстремистским мнениям, которые разделяет меньшинство. Это следствие естественной инерционности обществ. Раскачать общественное мнение до полного принятия крайнего радикализма получается не часто.
Это жесткая конструкция, матрица. Ее почти невозможно превратить из гауссианы в столбик на крайнем значении. Но можно сдвигать красную линию нейтралитета в сторону, как это описано в технологии Овертона, можно даже исключать нежелательные позиции целиком.
Да, если график сдвигается от нулевой отметки, то усредненным мнением (мнением большинства) становится не нейтральное отношение, а определенное. Иногда этим пользуются для подмены понятий. Среднюю позицию называют центристской, и от нее определяют фланги. Как если бы в третьем рейхе шла дискуссия, надо ли евреев сжигать заживо или достаточно просто держать в концлагерях. Тогда здравомыслящими центристами считались бы, кто настаивал бы на гуманных расстрелах, а сторонников концлагерей они бы называли проеврейскими силами.
Так вот. В практических вопросах пропаганды, промывания мозгов и зомбирования народонаселения все активно действующие лица стремятся занять в матрице подходящие им места. И соответственно выстроить тех, на кого они воздействуют, в той же форме и позе.
Иначе оно просто не будет работать. Это как треугольник с шарнирными узлами, он жесткий все равно. А квадрат на шарнирах может превратиться в параллелограмм или вовсе сложиться.
Что будет, если из матрицы-гауссианы, скажем, на третьем графике вытащить крайних радикалов? Запретить азовцев, правосеков, свастики… Прежде всего крайним мнением тогда окажется некая мягкая форма нацизма, а это сдвинет центральную линию – появятся мягкие антифашисты. Хотя бы в форме разрешенного отрицания свастик и правосеков.
Экстремальная позиция – это ключевой якорь, одна из опор моста в этой матрице. Если тебе нужно определенное усредненное мнение, то края надо держать в конкретной позиции. Да и нельзя без экстремистов – они ведь создают необходимое давление для невозможности появления позиции «а может, евреев вообще не трогать?» и для смещения дискуссии в точку «расстрел против сожжения».
То же и с другой стороной. Можно ли избавиться от позиции, близкой к нейтральной? – Практически невозможно, ведь там находится большинство с огромной инерцией. И нельзя быть уверенным, куда оно затем качнется. Если часть уйдет в исключенную сторону графика, то это изменит баланс. К тому же той части придется моментально и предельно радикализоваться, так как иначе она не сможет существовать под давлением экстремистов с другого фланга. И тут график сразу возродится в прежнем виде.
Переместить всю группу «скорее одобряю» в позицию «одобряю»? А как? Массовость группы означает невозможность избирательного воздействия. Всякие меры подействуют на всех, и матрица сместится вправо целиком и не меняя формы. Да, это есть конечная цель движения окон Овертона, это основной применяемый способ, но он не меняет внутренней структуры распределения, а только смещает его от нейтральности.
Итак, всякое распределение общественного мнения стремится сохранять свой спектр, даже если искусственно обрезанная его часть. И это справедливо как в тех вопросах, которые зависят от естественных, объективных причин, так и в тех, где ключевое влияние имеет чья-то пропаганда.
Это внутренне устройство системы. А теперь о том, как оно работает для ее активных элементов.
Каждый пропагандист, «моральный авторитет», рыцарь реактивного клавиатурного говномета и прочие хорошие люди занимают в матрице собственное место. Согласно способностям и потребностям.
Есть люди, которые создают дискурсы и тренды. Есть те, кто выделяет на них финансирование. Есть офицеры информационного фронта, действующие в рамках и в целях. А есть и простая пехота, умеющая раскрывать ротовое отверстие на ширину приклада и непрерывно орать положенное на этом месте в строю.
Вот у нас псевдоинтеллектуальный аналитик, ссылающийся на Фому Аквинского и Борийяра, он многословно и логически доказывает. А этот непрерывно обличает подлость и низость врагов на основе любого случайного куска информационной ленты. Интеллигент сокрушается, выражает сомнения и сожаления. О, юморист, почти талантливо насмехается. А если ты совсем ничего такого не умеешь, то остается только вставать в радикальную позиции и поливать всех матюгами и обещать всех поубивать нафиг.
Каждый из них на своем месте в матрице. И работают они вместе как единое целое.
Как они туда попадают? – По-разному. Иные искренне идеологически. Другие потому, что в их субобществе так принято, это хороший тон, надо соответствовать. И многие просто за деньги. Нет, это не те говорящие головы, которым спускают темник для пересказа – это не люди, а функции за самый мелкий прайс. Настоящие чувствуют тренды, занимают позиции, а потом их находит финансирование.
Как всегда цитата из Пелевина:
Свою новую роль я понимал верно, гнал темную пургу, сквозь которую не было видно ни реальности, ни меня самого, и мировая закулиса (хе‑хе) платила мне небольшую зарплату. Разумеется, я ни с кем не обсуждал этого негласного общественного договора. Сегодня в мире ценится не просто понимание, а молчаливое понимание.
Вот отсюда и возникает Бабченко и то, что он несет. Они ничего не умеет, поэтому и приходится материться и сочиться влажными абрамсами. Но эта роль в матрице востребована и важна, поэтому ему платят. И у него есть своя аплодирующая аудитория. А партнеры по бизнесу его всегда поддержат орально, даже если считают полным ничтожеством. Схема. Жесткая схема.
Есть еще интересный вопрос о том, как этому следовало бы противостоять. Вот например, русофобия. Нельзя ведь противопоставить ей противоположность. Какая может быть оппозиция русофобии? Черносотенство? – Так оно тогда встанет ровно в ту же матрицу, от этого отталкиваться станет гораздо удобнее. Интересная тема, может быть напишу что-то.
